«Художественную галерею» Кунсткамеры хочу пополнить прекрасной картиной. Не осудите за нескромность: эта оценка верная, эпитет здесь подобран абсолютно точный. А восприятие написанного «полотна» совершенно суверенно от авторского мастерства — вряд ли смогу прибавить что-то к замечательным заслугам, которыми так знаменит сегодняшний герой. Просто давно хочу познакомить читателей «Казправды» с человеком, поистине творящим чудеса. Правда, он с этим категорически не согласен, наивно полагая, что работа у него такая...

Вместо предисловия

Не думаю, что кто-нибудь из нас горит желанием обращаться за профессиональной помощью к косметологу с проблемной кожей, толстому диетологу, безвкусно одетому стилисту, шеф-повару-язвеннику или наркологу, страдающему алкоголизмом. Согласитесь: психологически комфортнее, когда тачает сапоги все же сапожник, пирожные печет пирожник, а врач-репродуктолог — трижды папа... 

Крестный отец

Владимира Кима часто зовут в крестные. Не соглашается. Считает, что, во-первых, не получится честно выполнять обязанности названного отца: слишком «нагрузка» велика, а во-вторых, практически все свободное время отнимает работа, работа, работа... Та самая, которая через определенный срок и побуждает мам и пап делать не просто лестное, а дорогого стоящее приглашение в родительские «соучастники». И, несмотря на его деликатные отказы, от «соучастия» в процессе появления на свет своих, пусть и «неофициальных» крестников ему уже не «отвертеться»... Факт биографии, однако. 

Из-за неистребимого суеверия и страха, что от необузданности переполняющего меня чувства радости можно нечаянно сглазить чужое счастье, написать об этом докторе я не давала самой себе разрешения с начала прошлого года до сегодняшнего дня. Дело в том, что две мои хорошие знакомые именно в этот период (с разницей в полгода) вынашивали хрупкую надежду на обретение долгожданного материнства. И постулат врача «Не навреди!», экстраполировавшись на журналистскую и гражданскую позиции, преобразовался в девиз «Не напиши!». До времени. Точнее, до срока. Девятимесячного...

И вот испытание молчанием — в прошлом. В настоящем — чудо появления на свет трех малышей. В будущем — целая жизнь, полная очаровательных открытий и радужных перспектив. Хочется в это верить. Очень хочется. Эти супружеские пары, прошедшие через (одни — семи-, другие — четырнадцатилетнее) «горнило», в прямом и переносном смыслах, бесплодных испытаний, этого достойны. Они своим многолетним бездетным существованием родительское счастье не выстрадали, не выпросили, а именно заслужили. Терпением, любовью, взаимной поддержкой, поиском решения, активным действием и полным отсутствием отчаянья. 

Абсолютное бесплодие относительно?

Его врачебная карьера хрестоматийна: диплом акушера-гинеколога Казахско-турецкого медуниверситета Туркестана — районная больница в Южно-Казахстанской области — сертификат специалиста-репродуктолога — городская клиника Тараза — Национальный научный центр материнства и детства в Астане. Но в этом, во многом стандартном послужном списке одна деталь упущена. Да и зафиксируешь ли в дипломе, сертификате или трудовой книжке такой «портретный штрих», как божья искра? 

В том, что искра есть, пациентки доктора Кима не сомневаются. А эти женщины, познавшие адовы мытарства по традиционным, не совсем традиционным и совсем нетрадиционным специалистам, разбрасываться комплиментами не станут. Сам же Владимир Викторович не сомневается в другом: не бывает «абсолютного бесплодия». 

Стоп, стоп, стоп! Остановитесь, отдышитесь. Это не заявление, не прорыв в медицине, не дешевый лозунг и не циничный «развод» потребителя. Это искреннее убеждение человека, имеющего право так говорить. Репродуктолог Ким уверен: если у пары все же нет шансов ни на естественное, ни на искусственное оплодотворение, но есть насущная потребность — эмоциональная, моральная, душевная — в отцовстве-материнстве, она может усыновить или удочерить ребенка. В нашей стране замечательное стремление делиться переполняющей тебя заботой и любовью разрешено даже юридически. 

Непростая арифметика

Отечественной «индустрии» экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) — четырнадцать. Всего на год моложе первый казахстанский ребенок, рожденный благодаря вспомогательным репродуктивным технологиям. А Закону РК «О репродуктивных правах граждан и гарантиях их осуществления» ­­­— и вовсе неполных пять лет.

На этом фоне отделение ЭКО Национального научного центра материнства и детства (ННЦМД) в Астане кажется совсем грудничком — год и четыре. Но за эти шестнадцать месяцев благодаря профессионализму врачей ННЦМД, а также стараниям и безграничному желанию их пациентов родился двадцать один малыш! Еще четырнадцать женщин — в беременном «режиме», а часть супружеских пар — на стадии подготовки. 

Правда, должна привести и цифры не очень радостные. Стоимость ЭКО-программы не мала: от трехсот пятидесяти тысяч тенге за одну операцию до шестисот тысяч. Дорого. Но больше половины суммы «набирается» на консультациях, стоимости препаратов, сопутствую­щих обследованиях и лечебных или корректирующих процедурах. К сожалению, пока эта проблема так и остается частной. Хотя поддержки государства ждут очень многие. Уверена, что даже маленький процент участия бюджетных денег в судьбе семей, имеющих проблемы с репродуктивным здоровьем, сделает большое дело. Ведь искреннее и настойчивое желание не просто жить в этой стране, но и рожать, растить, воспитывать своих детей — это и есть самый главный критерий доверия общества. 

Запрещены поправки к Клятве Гиппократа

Сорок лет назад диагноз «бесплодие» звучал как приговор. Тому лет тридцать, как совершен был настоящий научный прорыв — рождение Луизы Браун, ребенка «из пробирки». Примерно два десятилетия назад бесплодными считались семьи, безуспешно пытающиеся стать родителями в течение трех лет. Лет десять как «период ожидания» был сокращен до двух. И вот уже примерно два-три года среди репродуктологов и гинекологов бытует мнение, что если за двенадцать месяцев естественного прибавления в семействе нет, а вы с первого раза выговариваете словосочетания «хорионический гонадотропин человека», «интрацитоплазматическая инъекция сперматозоида» и «лютеонизирующий гормон», то нужно поспешить к врачу. 

И тут... как повезет. Многое будет зависеть от профессионализма доктора, с которым вы поделитесь своей проблемой. И именно врач либо умножит ваши беды, либо сумеет это «уравнение» решить. Каким образом? Желательно честным. Однако дело в том, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а все бездетные пары — да простит меня Лев Николаевич Толстой — к сожалению, одинаковы в своих психологических стереотипах-заблуждениях, воспринимая запись на прием к врачу-репродуктологу как проявление крайней степени отчаянья. Напрасно.

Оперативное обращение в спецклинику может значительно сэкономить главное — время. Ведь время — это возраст, возраст — это здоровье, а здоровье — непременное условие. Но это лишь теория. На практике все обстоит куда сложнее, когда искусственное оплодотворение становится последним оплотом надежды на чудо. Поэтому простых и легких случаев в медицинской практике специалистов ЭКО не бывает. К ним попадают с таким букетом фоновых болезней, измотанным неэффективным лечением организмом, наслойкой психологических фобий, что приходится сначала расчищать «завалы», латать и корректировать... 

Ответить объективно, плодится ли грустный процент бесплодия, Владимир Викторович вряд ли сможет. Этим должна заниматься статистика, которая, кстати, на протяжении нескольких десятилетий фиксирует примерно одинаковые данные — 15—20 процентов (в мире до восьмисот тысяч пар за год обращаются за помощью к репродуктологам). А личная статистика Кима ведет совсем другой отсчет: чем дольше и успешнее работает конкретный доктор, тем многочисленней становится круг его пациентов. 

Народная тропа к нему, действительно, не зарастает. Хотя он не придумал никакого ноу-хау. Есть общепринятые схемы, они универсальны, и изобретать велосипед пока нет надобности. Просто есть один мощный фактор — человеческий, замешанный не только на высоком уровне профессионализма, но и на высокой степени честности и порядочности доктора. Самое страшное — когда врач становится спекулянтом. Страшнее всяких девальваций и инфляций может быть только кризис врачебной этики и нивелирование постулатов клятвы Гиппократа. 

По мнению Владимира Викторовича, медик от ошибок, к сожалению, не застрахован, но он обязан работать над нами, анализировать промахи и не манипулировать своим талантом. И если самый тяжкий грех — уныние, особенно для пациентов, то для врача грех несмываемый — попытка торговать надеждой.

Вместо послесловия

...Когда я у Владимира Викторовича спросила, правда ли, что ЭКО-малыши способнее, красивее, умнее, здоровее своих «естественных собратьев», ведь эмбрионы можно отбирать, отсеивая слабые, с пороком генного характера, он устало улыбнулся и отрицательно покачал головой. Было понятно, развенчивать подобные мифы и легенды он уже привык: «Могу сказать только одно: такие дети — чада желанные, а потому любимые. А дети, которых реально любят, — всегда особенные...»

Такая вот причудливая формула рождения... семьи. 

Лариса КУНСТ

г. Астана